РАЗДВОЕННОСТЬ

Гомеопатия / Портреты гомеопатических препаратов / LACHESIS / РАЗДВОЕННОСТЬ

Страница 2

«Моя внешняя жизнь — это не я. Моя внутренняя жизнь — то, как я чувствую и думаю, — не хочет быть мною. Я занимаюсь религией, но в действительности я не знаю, верю ли я в неё. И если уж об этом зашел разговор, то я вообще ни во что не верю. Я живу постоянно в состоянии психологической сумятицы, борясь со своими чувственными инстинктами, которые одновременно мне нужны и ненужны. Фактически, — заключил он, — я не знаю, которая из моих сутей является в действительности мною — та, правильная, которой я живу, или та сладострастная, которую я подавляю?» (напоминает афоризм Оскара Уайльда: «Настоящей жизнью человека часто является та, которую он не ведет»).

Была прописана доза Lachesis 200X, и это средство пациент продолжал принимать во всевозрастающих дозах в течение нескольких месяцев до тех пор, пока почти полностью не освободился от головных болей. Однако наиболее интересным при этом для врача было то, что лекарство постепенно и почти незаметно помогало этому человеку примирить своё обеспокоенное «я» с самим собой. «Сейчас у меня больше мира с самим собой, — были его собственные слова, — больше самоодобрения и меньше мучений из-за моих неконтролируемых, летящих вскачь мыслей». Восстановилась если и не полная гармония, то, по меньшей мере, какое-то сосуществование между его доминирующим и подчиненным эго.

Любой конституциональный тип может бороться со своими инстинктами, чтобы добиться своего более высокого нравственного уровня. Lachesis отличается в этом:

1) напряженностью борьбы;

2) её неослабевающим характером (она может тянуться, не утихая, в течение всей жизни взрослого человека);

3) его осознанием этой борьбы.

Фактически острое осознание потенциала, заложенного в его скрытом «Я», может в экстремальных случаях вынудить Lachesis признаться в совершении преступлений, которых он не совершал, или в каких-то злых умыслах или грехах, в которых он не принимал участия («делает признания в чем-то, чего никогда не делал», Кент). Это необоснованное чувство вины заставляет предполагать, что на каком-то уровне человек ощущает потребность в нравственной раскрепощенности. Он знает, что находится в каком-то неустойчивом равновесии и что в случае, если подвернется возможность, он может не устоять перед искушением совершить какое-то предосудительное действие. Несмотря на то, что такое желание подавлено, его интенсивность делает его почти эквивалентным самому действию (это основной постулат мистического мировоззрения, заключающийся в том, что мысль есть действие, поскольку она задает действие движению). Поэтому Lachesis принимает на себя вину за свои мысли, в то время когда расстроенный ум ошибочно принимает пугающую возможность действия за реальность.